Из носа кровь не течёт,
А система не глючит —
Ты уже месяц не воешь от боли.
Но чёрная сталь тебе не идёт,
Пусть и рок орёт в магнитоле.
Для мамы ты уже не хороший
(Да пошла она к чёрту),
Плевать, точно пофиг, ей скоро наскучит.
Пробегает заряд вместо вен под кожей,
Чужой голос в голове что-то озвучит...

И голова разрывается
От навязчивых мыслей —
Ты ещё человек или уже машина?
Ведь мозг то включается, то вырубается,
Ошалев от накрывшего адреналина.
И ты вроде живой,
Хотя и мёртвый фактически.
Пусть и быстро бежишь по неоновым крышам.
Прыгаешь вниз, сливаясь с толпой...
Почему же так больно, если сердце не дышит?

По тёмным переулкам бежишь,
За тобой идёт погоня.
Не удаётся уйти за рамки
Цифрового пространства.
Ты знаешь, кому противостоишь?
Ты против государства и чванства.
Ты ненавидишь этот город —
Отравленный злом Найт-Сити.
Каждый закоулок кровью пропах.
И тут и там о тебе тараторят...
Погас дисплей.
Тебя догнали, увы и ах...

Мальчик-киберпанк, почему ты хотел свободы?
Наверно в тебя закачали галлюциногенные моды...
Кровь из носа не течёт,
Тишина паранойе научит —
И пенится в банке пепси-кола.
Мальчик-киберпанк, ты хотел быть свободным?
Ну и как, дорогой, тебе эта воля?

Каждый день, каждый месяц, круглый год —
Я буду любить тебя и днем и ночью.
Моя душа, моё тело, моё сердце так орёт,
Ещё немного и разорвусь я в клочья.

Мы гуляли по городу летней ночью,
Мы гуляли под луной и целовались.
Ты была прекрасна в белых чулочках...
Под этим фонарём мы впервые признались.

Ах, лето...

Лето всегда бывает так скоротечно,
Вижу по глазам — не хочешь уходить.
Вот бы наше лето было вечным...
Самое время, чтобы друг друга любить.

Мы гуляли по городу осенним вечером,
Мы гуляли под закатом и ругались...
Твои белые чулочки грязью увечены,
Мы ругались с тобой... Жаль, не целовались.

Ах, осень...

Осень всегда бывает так долговечна,
Вижу по глазам — не хочешь уходить.
И дождливые дни тоже конечны...
Самое время, чтобы друг друга простить.

Мы гуляли по городу зимнем днём,
Мы гуляли под холодным солнцем и молчали.
На тебе нет чулочков и мы не под фонарём...
Наверное, мы ещё тогда всё осознали?

Ах, зима...

Зима всегда ко всем бывает суровой,
Вижу по глазам — ты хочешь уйти.
Поправляю воротник шубы пуховой...
Пусть так и будет. Ты можешь идти.

Я гулял по городу весенним утром...
Я гулял под рассветом и думал о вечном.
К чёрту чулочки, задохнусь в дыме мутном...
Затянусь сигаретой. Вспоминать уже нечем.

Ах, весна...

Весна всегда бывает... В прочем, к чёрту,
Уже даже не помню цвет твоих глаз.
Когда же подойду к последнему аккорду?
Когда наступит мой последний час?

Каждый день, каждый месяц, круглый год —
Я буду ненавидеть тебя и днем и ночью.
Моя душа, моё тело, моё сердце так орёт,
Меня уже разорвало в клочья.

Ах, любовь...

Я хотел подарить тебе ласку,
Но сумел принести только боль.
Как художник, я смешивал краску,
Рисовал на холсте нас с тобой.

Музыкантом писал я сонеты.
Как спортсмен, становился сильней.
Лишь твои я лелеял портреты,
Разжигая в себе сто огней.

Так зачем я обманывал время?
Для чего обманул сам себя?
Ожидая, надеясь и веря,
Я молился тебе. На тебя.

Я хотел обрести с тобой радость.
Я хотел подарить тебе мир,
Но, смотри, от меня что осталось?
Я гнию среди стен и квартир!

Я теряю себя посекундно,
Я слагаю стихи, что сгорят.
И, ты знаешь, мне верится смутно,
Что я буду любовью объят.

Расскажи, чем больно твое сердце,
По кому изнывает оно...
Я стараюсь найти эту дверцу,
Но боюсь, что я выйду в окно.

Океаном волнуются мысли,
Сильны чувства, что греют внутри.
Я сложил все теории жизни
И успел заучить до зари.

Я хотел бы, встречая рассветы,
Твоей шеи касаться рукой...
Я скурил все свои сигареты,
Пока бредил и жил лишь тобой.

Отчего же теперь мне так грустно?
Потому что гнала меня ты.
Ведь любовь – это тоже искусство:
Воспарить и упасть с высоты.

Я хотел подарить тебе ласку,
Так старался, теряя себя...
Я готов за тобой на Аляску,
Только ты не полюбишь меня.

Путь, что до конца не суждено пройти,
Но суждено пытаться и ломаться...
Я чувствую, что не дотяну до 30,
И окажусь не там, где хотелось оказаться.

Путь, что влечет мои сердце и душа,
Но тело бренное не может по нему идти.
Я наблюдаю из окна седьмого этажа
За облаками, к которым хочется взойти.

Путь, что так далек, но невозможно близок
Манит, разбивая кости моих ног.
Я свой в сотый раз пополняю список –
Он мой последний нынче друг...

Путь, до которого ползти на сломанных конечностях
И реветь на закрытые двери к нему.
Я боюсь слов со значением "вечность"...
Я боюсь идти по нему одному.

Ты говоришь, что веришь в любовь,
А я плевал на нее с высокой башни.
Непонимающе выгибаешь бровь
На слова, что все чувства миражны.

Говоришь, что веришь в свободу,
А я вижу в округе только рабов.
Ты до последнего служишь народу,
Пока я для него не сожму кулаков.

Ты говоришь, что веришь в искусство,
А я же стихи готов сделать пеплом.
И не посмотрев на то, что ты грустна –
Развею их прах у моря с рассветом.

Ты отвернулась, расстроенно что-то бубня
И утверждая, что я люблю лицемерить.
Верно, вера во что-то – не про меня,
Но в тебя я, пожалуй, готов поверить.

В моем мире нет ни улиц, ни людей...
В этом месте любые вздохи резки.
Становясь с каждой слезою полней,
Моё царствие безграничной тоски

Всё растёт, расширяясь как космос.
Но в ней не видно звёзд в небесах,
Как и не слышно моего крика голос.
Здесь все в равнодушно серых тонах

И я здесь – сплошная серая масса.
Хочу видеть цвет... А потому приходи,
Я готова снять с себя черную рясу,
Если ты разрушишь это царство тоски.

Если окрасишь мой мир акварелью,
Я улыбнусь, вопреки всем законам.
Я сойдусь с этим царством дуэлью,
Возродясь как Феникс, но – драконом.

Я думаю о тебе на завтрак, на обед и на ужин,
И думаю, когда кажется, что тебе я не нужен.
Я думаю о тебе по утрам, и днем, и ночью,
И даже когда ты рвешь мои письма в клочья.

Я думаю о тебе больше, чем о ком-то другом,
И думаю о тебе дольше, чем кто угодно кругом.
Я думаю, что мой рай находится у твоих ног,
А если ад, то я готов сунуть ногу в испанский сапог.

Я думаю о тебе каждую моей жизни минуту,
И думаю, что я готов уподобиться салюту.
Я думаю, что мои чувства к тебе ра́вны нулю,
Потому буду думать, вместо тысяч "люблю".

Пыльный чердак наполнен хламом,
Давно забытым и оставленным кем-то.
Уже пожелтел и раскололся мрамор
И манекены без рук до сих пор одеты.

Портрет на стене до боли знакомый...
Вспомнить пытаюсь, но все безуспешно.
То ли отталкивающий, то ли влекомый
Взгляд опускаю по комнате нежно.

Неподалёку столик из красного дуба,
На нём сохранились чьи-то рисунки...
На вешалке молью съеденная шуба,
А в кармане письмо по-французски.

Под столом сундук, в нем бутылка рома,
И книга внутри почти развалившаяся.
Отпечатки губ на страницах альбома...
Обрывается прошлое, по ночам мне снившееся.

Стою у берега моря на краю обрыва,
Взгляд за горизонт — в поиске тебя.
Я пытаюсь забыть ту точку срыва,
Что разрушило наше "вместе всегда".

Да, мы этого друг другу не говорили...
Да, я даже не надеялся на эти слова.
Лишь мое сердце на языке их хранило,
Чтобы однажды я тебе об этом сказал.

По ночам я перечитываю твои письма,
Не обращая внимания на звездопады.
Ведь только твои строки имеют смыслы,
И только тебе в ответ я стрОчу тирады.

Счастьем не пахнет уже третий год...
С момента, как ты оставил мой город.
Когда я оказалась в плену несвобод,
Где молитвам и мольбам не вторят.

Мой взгляд не проводил твою спину,
Не успела в твоих волосах зарыться.
Мне кажется, я влюблена наполовину,
Но, поверь, этим хватит насытиться.

Выстроив башню из писем и книг,
На обложках которых выжжено имя...
Инициалы, что не забыть ни на миг:
Прячусь средь них. Столп нерушимый.

Я воздвигну из них свой тайный храм,
В одиночестве буду кружить менуэт.
Ах, как не хочу я любить пополам...
Ах, ну где же ты, мой непутевый поэт?

Журавли парят над его макушкой,
Защищая от острых клювов ворон.
Смерть рыцаря оказалась ловушкой
Для тех, кто как он, не был силён.

Доспехи его нагрелись от солнца,
А стальные латы оплавили кожу...
И жизнь пред глазами пронесётся,
Неся его душу на готовую ложу.

Меч пронзён в заснеженную трОпу,
Его вряд ли кто-то сможет достать.
Да кто же захочет взять меч остолопа,
Что не смог к победе привести свою рать?

Слабого рыцаря никто уж не вспомнит,
Ни братья, ни сестры, тем более короли.
Как жаль, что павший рыцарь не видит,
Что братья его превратилась в журавли.

Я дал давно себе обетование:
Не быть рабом, а стать владыкой.
Я не знал, что станет выживанием
Моё существование в этой лиге.

Бежал дорогой почести и славы,
Совсем забыв об истине и чести.
Мои ножны и доспехи всё кровавей,
Я помнил только о своей мести.

Конец мой предрешен Вселенной:
Вопреки всему я бился напролом!
Но разбился камень драгоценный...
И стал я не владыкой, а рабом.

На выставке картин под стеклом,
Он грустно смотрел на людей.
Тоска внутри скрутилась клубком:
Скучал по жизни счастливой своей.

Акварель проклятием рисовала лицо
И застывшую улыбку юнца.
На безымянном пальце кольцо,
Так и не доведенное ритуал до конца.

Заточенный в красочный холст,
Где-то бродила вторая частица души.
Мёртвым огнём пролетая мост,
Не могла выйти из картинной глуши.

Мне бы рыдать, но кончаются слезы.
Я просто тихо тебя ненавижу...
Хочу убить свои малолетние грёзы
И представлять, как тебя я унижу.

Мне бы выть, но мой голос срывается.
Я просто слепо смотрю на тебя...
Смотрю, как сердце твоё сокращается
При виде неё и её же так сильно любя.

Мне бы рычать, да клыков маловато.
Во мне нет ни человека, ни зверя...
В этом теле мне всегда тесновато,
Как жаль, что это для тебя не потеря.

Мне бы умереть, но как же страшно —
Что о смерти моей ты не узнаешь...
Что это для тебя не так уж важно
И не обо мне ты ночами вздыхаешь.

Когда небо рухнет на землю,
Погаснут все далёкие звезды.
Твоё сердце просверлится дрелью
И станет холодным горячее солнце.

Когда высохнет весь мировой океан,
А дожди серой пылью станут,
Мы с тобой превратимся в туман
И цветы посреди лета завянут.

Когда будет последний закат,
Вся Вселенная свалится тенью.
Но это случится только тогда,
Когда небо рухнет на землю.

Я постоянно мерзну:
И зимой, и осенью, и летом.
И в самые тихие грозы,
И даже под лучиком света...

И даже под слоем одежды:
Шапка, тёплый свитер, носки.
Я всё теряю надежду,
Что не умру от осенней тоски...

Я постоянно мерзну —
Один, очень часто, в тиши...
Мне плед не поможет, серьёзно,
Для прогрева моей души.

Возвел тебя на трон, отдал корону
И не заметил, как стал твоим рабом.
Не сдержав приказного тона,
Вниз по лестнице ломаюсь кувырком.

Как ни странно, я переломам рад —
Буду ниже кланяться коленям.
И рифмы выбирая наугад,
Стихи читаю словно по мишеням.

Слова едва достигают цель:
Твоя корона давит, давит, давит...
О, моя капризная мадмуазель
Всё королевство окровавит!

Я Вселенной крыльями коснусь,
Но порежусь о звезды.
Я больше никогда не проснусь,
И думать об этом поздно.

Я к комете ринусь в объятья,
Но сгорю от её огня.
И в пепле сожженого платья
Космос схоронит меня.

Я в звёздной пыли растворюсь,
Чтобы навсегда замолчать.
И больше никогда не вернусь,
На планету, где нечем дышать.

Мне сегодня снился сон. Интересно?
В нем я видел розовый шелк.
Я покорял Ваше сердце словесно,
А проснувшись тут же примолк.

Во сне кладу свою руку на сердце..
Стою на коленях, каюсь -
Из сотен дверей в одно только дверце
Я каждый день постоянно врезаюсь.

Здесь мои речи Вас жалят до крови,
А за гранью сна - иногда.
И только в мыслях исконно
Иду к Вам на встречу, а Вы - в никуда.

Мне сегодня снился сон. Интересно?
Там все по части заезженных слов.
Без Вас мне в этом мире тесно,
Но кричать я об этом пока не готов.

О, капитан! Мой капитан!
Веди меня на путь надежды.
Не спрячу рук своих в карман —
Подам тебе, прости невежду.

О, капитан! Мой капитан!
Не отпускай ты моё сердце.
Подари любимый роман,
Не закрывай за собой дверцу.

О, капитан! Мой капитан!
Забери же ты с собой меня!
Не смотри, что такой болван,
Ты разум словами опленял.

О, капитан! Мой капитан!
С тобой были таким дуэтом...
Не плачь, ведь буду ждать тебя
У общества мёртвых поэтов.